Битвы Наполеона
Полотно
Аустерлиц, 2 декабря 1805 г.
Карта
Аустерлицкое сражение 1805 - решающее сражение между русско-австрийскими
и французскими войсками 20 ноября (2 декабря) в районе Аустерлица (ныне г. Славков в ЧССР) во время русско-австро-французской
войны 1805. Накануне сражения русско-австрийская армия под
командованием генерала М. И. Кутузова насчитывала 86 тыс. чел. (в т. ч. 15 тыс.
австрийцев), французская армия Наполеона I — 73 тыс. Русско-австрийские войска
занимали сильные позиции в районе Ольмюца в ожидании подхода подкреплений.
Александр I, игнорируя мнение Кутузова, принял план австрийского генерала Ф. Вейротера, предусматривавший наступление на основе устаревшей стратегии без
учёта маневра противника и без достаточных данных об обстановке. Наполеон
стремился к генеральному сражению, рассчитывая разгромить противника до подхода
к нему подкреплений. Он распространял слухи о слабости французской армии и даже
начал тайные переговоры с Австрией о мире. Русско-австрийские войска с 15(27) по
19 ноября (1 декабря) совершили марш из Ольмюца к Аустерлицу, заняли на виду у
противника исходное положение и 20 ноября (2 декабря) начали наступление
главными силами на фронт Сокольниц — Тельниц. Наполеон, прикрывшись частью сил
на правом фланге, нанёс удар главными силами (50 тыс.) на Праценские высоты, а
затем ударом с Ю. обошёл главные силы русско-австрийской армии, которые с
тяжёлыми потерями отошли. Союзники потеряли убитыми и пленными 27 тыс., французы
— св. 12 тыс.чел. Победа при А. показала превосходство новой военной системы
Франции, крах кордонной стратегии и линейной тактики. Она завершила поражение
3-й антифранцузской коалиции. Австрия вышла из войны, подписав в декабре
Пресбургский мир
1805.
Наполеону требовалось во что бы то ни стало ускорить развязку, пока Пруссия
еще не вступила в коалицию. Почти тотчас после взятия Вены французам удалось
без боя захватить громадный мост, единственный почему-то не разрушенный австрийцами,
соединявший Вену с левым берегом Дуная. О взятии этого моста ходило много
анекдотических рассказов, один из которых (несколько неточный и приукрашенный легендой)
хорошо знаком русским читателям по второй части «Войны и мира». На самом деле было
так: Мюрат, Ланн, Бертран и один саперный полковник (Дод), искусно спрятав батальон
гренадер в кустах и зарослях, сами без прикрытия явились к предмостному укреплению,
объявили растерявшимся австрийцам, которым велено было при первом появлении неприятеля
взорвать мост, что уже заключено перемирие, прошли мост, вызвали генерала князя Ауэрсперга,
повторили свою ложь о перемирии, и по данному сигналу, раньше чем Ауэрсперг успел ответить,
французские гренадеры внезапно выскочили из кустов и бросились на австрийцев и на пушки,
расставленные на мосту. В одну минуту французский батальон занял мост; австрийцы пытались
оказать сопротивление, но оно было быстро сломлено.
Сейчас же, не теряя ни часу времени. Наполеон, которому ликующий Мюрат доложил об этом
изумительном происшествии, приказав переправиться через этот мост и прямо идти на русскую
армию. Наступило тяжелое время для русской армии. Наполеон со своими главными силами
перешел у Вены через Дунай и стремился преградить русским их поспешное отступление на север.
Кутузов, главнокомандующий союзной армией, ясно видел, что быстрый отход от Кремса к
ольшанской позиции южнее Ольмюца - единственное спасение: у него было под рукой около 45
тысяч человек, у Наполеона немногим меньше 100 тысяч. В русской армии просто понять не
могли истории с венским мостом и громко говорили об измене, о том, что австрийцы уже тайно
сговорились с Наполеоном, - до такой степени бессмысленной, невероятной являлась потеря
этого моста, давшая Наполеону немедленно, без всякой борьбы, обладание левым берегом Дуная,
что неизбежно губило всю русскую армию. После тяжких арьергардных боев, где приходилось
выставлять заслоны, явно обреченные на истребление, лишь бы дать время уйти главным силам,
потеряв из 45 (приблизительно) тысяч около 12, измучив армию, Кутузов все-таки избежал
страшившей его позорной сдачи на капитуляцию, ушел от наседавшего на него Наполеона и
привел остатки своего войска в Ольмюц, где уже находились оба императора - Александр
и Франц.
Положение было такое. Только что из России была подтянута гвардия и еще армейские
подкрепления, и всех русских войск, считая уже с теми, которые привел Кутузов в Ольмюц
и его окрестности, набралось до 75 тысяч человек. Австрийцев осталось к этому времени
от 15 до 18 тысяч. Не нужно забывать, что одна большая австрийская армия была уже уничтожена
Наполеоном еще до занятия Вены, а другая - более крупная и хорошо снабженная - сражалась в
это время в Венецианской области против армии маршала Массена, которому Наполеон приказал
очистить восточную часть северной Италии. Итак, в лучшем случае у союзников близ Ольмюца
было около 90 тысяч человек. Но Кутузов лучше других знал, что далеко не все 75 тысяч русских
солдат, числившихся на бумаге, можно было выставить на поле битвы, а гораздо меньше.
Он страшился битвы, считал, что нужно продолжать отступление, начатое после внезапной
переправы Наполеона через Дунай, что нужно уходить дальше на восток, ждать, затягивать войну,
чтобы дать пруссакам время окончательно решиться выступить против французов. Но тут он
натолкнулся на живейшее сопротивление: император Александр стоял за немедленное
генеральное сражение.
Александр I, ничего не понимая в военных операциях, но снедаемый жаждой славы,
уверенный в несомненном успехе, не сомневаясь, что близкое выступление Пруссии
(после знаменитой клятвы у гроба Фридриха) безусловно обеспечено, рвался в бой.
Бежать от Наполеона, имея свежую, только что пришедшую гвардию и громадные силы,
укрываться затем от него месяцами в бедной горной стране казалось царю и постыдным
и ненужным. Его любимец, молодой генерал-адъютант князь Петр Долгоруков, именно и
был им приближен за то, что держался, как почти все гвардейское офицерство, его мнений.
Кутузов знал, что и царь, и Долгоруков, и все им подобные в военном деле - полнейшие нули,
если даже в других отношениях кое-кто из них были неглупые люди. Но Кутузов, хотя был
твердо убежден, что русскую армию ждет катастрофа и что нужно бежать от Наполеона,
не теряя времени, уклоняться от решительной битвы, отсиживаясь вдали, не мог, однако,
противопоставить роковому легкомыслию, обуявшему царя, категорическую оппозицию,
так как вся полнота власти принадлежала Александру.
Кутузов был в русско-австрийском лагере единственным настоящим полководцем,
единственным понимающим дело генералом (из тех, голос которых вообще кое-что значил)
(Багратион влияния на царя не имел), к нему все-таки прислушивались. Но тут вмешалась
такая сила, с которой Кутузову было не сладить, хотя лично он и разгадал игру Наполеона.
Наполеон, преследовавший русских, когда они остановились у Ольмюца, вдруг тоже остановился
со своей главной квартирой недалеко от Ольмюца, в Брюнне. Бонапарт в это время очень
опасался только одного: как бы русские не ушли и не затянули войны. Далеко от Франции,
зная, что к нему едет с ультиматумом от Пруссии Гаугвиц, Наполеон жаждал скорейшего
генерального сражения; он был вполне уверен в победе, которая разом кончит войну.
Его дипломатический и актерский дар развернулся в эти дни в полном блеске: он угадал все,
что творилось в русском штабе, сыграл на руку Александру против Кутузова, употреблявшего
последние слабые усилия, чтобы поскорее уйти и спасти русскую армию. Наполеон артистически
разыграл роль человека, очень испуганного, ослабевшего, больше всего опасающегося битвы.
Ему нужно было внушить противнику мнение, что именно сейчас легко разбить французскую армию,
чтобы этим побудить русских немедленно напасть на него. Осуществляя свой замысел, он,
во-первых, велел своим аванпостам начать отступление; во-вторых, он послал к Александру
своего генерал-адъютанта Савари с предложением о перемирии и мире; в-третьих, приказал
Савари просить Александра о личном свидании; в-четвертых, приказал тому же Савари просить
Александра (в случае отказа в личном свидании) прислать доверенное лицо для переговоров.
Ликование в русском штабе было полнейшее: Бонапарт трусит! Бонапарт истощил себя и погиб!
Главное - не выпускать его теперь из рук!
В самом деле: все эти поступки Наполеона были так на него не похожи, так необычайны,
так унизительны, что, казалось, гордый император, первый полководец в мире, никогда и
не подумал бы так действовать, если бы в самом деле очень уж горькая необходимость его
к этому не принудила. Кутузов со своими опасениями казался совсем посрамленным и опровергнутым.
Александр отказал Наполеону в личном свидании и отправил к нему князя Долгорукова.
Долго впоследствии издевался Наполеон над этим молодым придворным генералом; он его потом
даже в официальной печати называл «freluquet». В этом непереводимом французском эпитете
заключены два русских понятия, выражаемые словами «шалун» и «вертопрах». Вел себя Долгоруков
надменно, непреклонно и внушительно, обращаясь с французским императором, «как с боярином,
которого хотят сослать в Сибирь», - так впоследствии острил Наполеон, вспоминая об этом
свидании. Продолжая талантливо исполнять ту же комедию. Наполеон прикинулся смущенным и
расстроенным. И вместе с тем, зная, что не следует переигрывать и что все на свете, даже
глупость князя Долгорукова, имеет предел, он кончил свидание заявлением, что не может
согласиться на предложенные условия (Долгоруков предлагал ему отказаться от Италии и от
ряда других завоеваний). Но самый отказ был облечен в такую форму, что не ослабил, а
усилил общее впечатление неуверенности и робости Наполеона.
После радостного отчета Долгорукова о его впечатлениях все колебания в лагере союзников
кончились: решено было немедленно напасть на отступающего, ослабленного, растерявшегося
Наполеона и с ним покончить. 2 декабря 1805 г., ровно через год после коронации Наполеона,
на холмистом пространстве вокруг Праценских высот, западнее деревни Аустерлиц, в
120 километрах к северу от Вены, разыгралась эта кровавая битва, одна из самых грандиозных
по своему значению во всемирной истории, одна из самых поразительных в наполеоновской эпопее.
Наполеон лично руководил сражением с начала до конца: почти все его маршалы были налицо.
Поражение русских и австрийцев определилось уже в первые утренние часы, но все-таки не погибла
бы русская армия так страшно, если бы русские генералы не попали в ту ловушку, которую измыслил
и осуществил Наполеон: он угадал, что русские и австрийцы будут стараться отрезать его от дороги
к Вене и от Дуная, чтобы окружить или загнать к северу, в горы, и именно поэтому он как бы
оставил без прикрытия и защиты эту часть своего расположения, отодвигая преднамеренно свой левый
фланг. Когда русские туда пошли, он их раздавил массой своих войск, захвативших Праценские высоты,
прижав русских к линии полузамерзших прудов. В прудах потонули или были уничтожены французской
картечью целые полки, другие сдались в плен. Русские кавалергарды были истреблены почти полностью
еще в разгаре битвы, после жестокой схватки с конными гренадерами наполеоновской гвардии. Маршалы
изумлялись храбрости русских солдат, но и не меньше абсурдному поведению и полному военному невежеству,
растерянности и бездарности русских генералов, кроме Кутузова. Они особенно поражены были, например,
тем, что командующий левым крылом русских войск Буксгевден, имея 29 батальонов пехоты и 22 эскадрона
кавалерии, вместо того чтобы помочь погибавшей русской армии, все время битвы провозился около
третьестепенного пункта боя, где его часами удерживал ничтожный французский отряд. А когда Буксгевден,
наконец, догадался начать отход, то сделал это так поздно и так неискусно, что несколько тысяч из
его корпуса были отброшены к прудам и здесь потонули, так как Наполеон, заметив это движение,
приказал бить ядрами в лед. Остальные были взяты в плен.
Император Франц и Александр бежали с поля битвы еще задолго до окончательной катастрофы Их свита
бежала врассыпную, бросив обоих монархов по дороге, и монархи тоже убежали с поля сражения и быстро
разлучились друг с другом, унесенные лошадьми в разные стороны.
Короткий зимний день склонялся к вечеру, солнце, ярко светившее весь день, зашло, а Александр и Франц
в темноте спасались от плена. Александр дрожал, как в лихорадке, и плакал, потеряв самообладание.
Его быстрое бегство продолжалось и в следующие дни. Раненый Кутузов едва спасся от плена.
Наступил вечер. Все было кончено. По широкой равнине, спотыкаясь поминутно о бесчисленные трупы людей
и лошадей, проезжал Наполеон, окруженный громадной свитой, маршалами, генералами гвардии и адъютантами,
приветствуемый восторженными криками солдат, отовсюду сбегавшихся к императору. Около 15 тысяч убитых
русских и австрийцев, около 20 тысяч пленных, вся почти артиллерия неприятеля, а самое главное - фактическое
уничтожение русско-австрийской армии, разбежавшейся на три четверти в разные стороны, бросившей весь
свой колоссальный обоз, все боевые запасы, огромные массы провианта, - таковы были в общих чертах
результаты этой победы. Французы потеряли меньше 9 тысяч (из 80 тысяч).
На другой день во всех частях французской армии читался приказ Наполеона. «Солдаты, я доволен вами:
в день Аустерлица вы осуществили все, чего я ждал от вашей храбрости. Вы украсили ваших орлов
бессмертной славой. Армия в 100 тысяч человек под начальством русского и австрийского императоров
меньше чем в четыре часа была разрезана и рассеяна. Те, которые ускользнули от вашего меча, потоплены
в озерах...» - так начинался этот приказ.
Немедленно австрийский император Франц заявил Александру, что продолжать борьбу совершенно немыслимо.
Александр с этим согласился. Франц послал победителю письмо с просьбой о личном свидании. Наполеон
встретился с Францем на своем бивуаке, недалеко от Аустерлица. Он принял императора Франца вежливо,
но прежде всего потребовал, чтобы остатки русской армии немедленно ушли из Австрии, и сам назначил
им определенные этапы. Он заявил, что переговоры о мире будет вести только с Австрией. Франц, конечно,
согласился беспрекословно.
Третья коалиция европейских держав окончила свое существование.
© Коркия В.П., 2007
Контакты
Баннеры и ссылки
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]